(2 оценок, 5,00 из 5)
Загрузка...
Полагаю, теперь мало найдется таких людей, кто бы отрицал заслугу союзнических СССР войск в положительном для коалиции исходе Второй мировой войны, несмотря на то, что безусловный героизм и несгибаемая воля русских солдат, стоит особняком и является основной причиной победы над фашизмом.
Свет резко потух, не дожидаясь пока весь офицерский состав, как всегда не успевающий к началу, рассядется по своим местам. После нескольких секунд кромешной тьмы, сопровождающейся гоготом, смехом, криками и естественно нецензурной бранью, за спинами застрекотал кинопроектор, и на большом экране, роль которого исполняло широкое светлое полотно, изначально явно созданное для выполнения иных функций, появилась черно-белая картинка, гласящая, что «Уорнер Бразерс» представляет. Через несколько минут все усаживались на места и хриплый звук, доносившийся из старых, установленных возле экрана динамиков, становился более-менее слышимым. Первые минут пять, пока на черно белом экране двигались неровные буквы, содержащие в себе информацию о тех, кому предстоит ближайшие пару часов мелькать на экране, дверь в большой зал, который еще совсем недавно был одной из казарм, периодически со скрипом открывалась, пропуская внутрь очередного опоздавшего вместе с тусклым лучом света, источником которого была большая желтая лампа с конусовидным металлическим абажуром, висевшая в узком предбаннике. Из раза в раз ничего не менялось. Всегда находились те, кто опаздывал к началу, при этом абсолютно бесцеремонно, разговаривая во весь голос, пробирался к свободному стулу. Были и те, кто несмотря на то, что пришли во время, не гнушались вести себя ровным счетом так же. Справедливости ради могу сказать, что по большому счету это не на что не влияло. Фильм, магическим образом рождающийся из широкого белого луча, излучаемого допотопным кинопроектором, большая часть присутствующих видели уже несколько раз, так что вероятность того, что окружающий шум как-то сможет повлиять на улавливание сюжетной линии, была равна нулю.
Спустя еще некоторое время на экране появлялись уже знакомые улицы, с красивыми, но в тоже время обреченного вида домами, высокими резными фонарями, а так же блестящая, словно покрытая тонким слоем серебра брусчатка, по которой время от времени не спеша проезжали низко посаженные Роллс-Ройсы. Но практически все присутствующие в казарме ждали другого. Несмотря на то, что фильм был просмотрен, что называется до дыр, появление в кадре Кэрол Ломбард, к слову, которой уж не было в живых, ждал если не каждый, то каждый второй. Нью-Йорк таймс писал, что самолет, в котором Кэрол возвращалась с очередных съемок, по неизвестной причине не набрал требуемую высоту и врезался в гору. Никто из сидящих на добротных деревянных стульях импровизированного кинозала, скорее всего, об этом не думал, все просто глазели на экран, терпеливо дожидаясь ее появления. Говорят, что существуют профессии, которые способны практически любого человека превратить в циника, что тогда говорить о войне, ну или хотя бы об армии. Не взирая на то, что несравненная Кэрол погибла во многом из-за тех, кто теперь не мог оторвать своего взгляда от ее образа на экране, их это мало волновало. Дело в том, что прежде, чем сесть на роковой для себя рейс, мисс Ломбард участвовала в благотворительном фестивале, денежные сборы от которого полностью поступали на поддержку американской группировки в Европе. Скорее всего, и это мало кто знал, а кто где-то про это слышал, вряд ли верил. Тем не менее, заголовки некоторых газет гласили, что молодая, полная жизни актриса стала одной из жертв войны, как и многие американские солдаты, кто гибли на чужбине, абсолютно не понимая за что, в нескольких тысяч километров от дома.
Когда на мерцающем экране открывалась задняя дверь, сверкающего радужными отливами Роллс-Ройса, толпа в зале взрывалась бурей оваций. Грациозная фигура молодой мисс Ломбард плавно выплывала из салона автомобиля, чтобы через несколько секунд исчезнуть в дверях дорогого ресторана. Как только двери захлопывались, придерживаемые заботливой рукой пожилого швейцара, восторженный гул толпы постепенно утихал.
Еще совсем недавно Кайл Марлоу не особо жаловал своим присутствием кинотеатры. Ему всегда казалось, что в его родном Сиэтле есть места, где можно провести время ничуть не хуже. К тому же идти в кино одному было как-то неловко, девушки у него не было, а те немногочисленным приятелям, которые имелись, было все равно пойдет он с ними или нет, так что его редко когда приглашали. Подобный факт нисколько не расстраивал самого Кайла. Всем походам в кинотеатр, он предпочитал одинокие прогулки по Миртл-Эдвардс парку, плавно переходящему в Эллитон-Бей. Темная вода залива Пьюджет, медленно накатывалась невысокими гребнями на поросшую толстым слоем темно-зеленого мха и водорослей, широкую каменную пристань. Небольшие катера, яхты, длинные рыбацкие лодки, да и судна посерьезнее, ровными рядами припаркованные вдоль берега, словно автомобили возле торгового центра в выходной день, медленно покачивались на волнах, то утопая, то плавно поднимая носовую часть, приветствуя прохожих.
Кайл очень часто прогуливался именно здесь. Иногда с кем-то, но чаще всего один. Когда кто-то предлагал составить ему компанию, он не отказывал, но где-то внутри все равно чувствовал себя не очень комфортно. Приходилось о чем-то разговаривать, отвечать на вопросы, которые по его мнению не всегда были уместными, но требовали от него ответа. Одним словом, в одиночестве ему было намного спокойнее, чем с кем-либо. А если сказать точнее, дозированное общение со своими сверстниками его вполне устраивало. Разумеется, этот факт многими окружающими воспринимался, как обычная человеческая странность, которая естественно никак не могла остаться не замеченной, а стало быть, имела отклик в головах окружающих. Кто-то Кайла недолюбливал, кто-то не обращал никакого внимания, а некоторые не гнушались лишний раз задеть неразговорчивого парня. Ко всем этим вещам он давно привык, поэтому не обращал на них никакого внимания.
* * *
Как известно, вооруженные силы США официально принимали участие во второй мировой войне с зимы 1941 года, правда война эта велась сугубо со своего континента, фактическое же появление союзников из Северной Америки датировано летом 1944 года. Когда началась мобилизация, практически все, кто знал Кайла были уверены, что кто-кто, а он имеет все шансы ее избежать, по крайней мере, попасть в категорию «А» он не должен был никак. Все те, кто получал повестку, первым делом нервно вглядывались в верхний правый угол тонкого конверта, где располагалась печать с категорией, под которую попадал информируемый призывник. Если статус показывал букву «А», то призывник полностью соответствовал тем критериям, которые выдвигал призывной комитет ВС США, и шансов на то, чтобы отвертеться не было никаких. Группа «B», пусть и не большую, но все же вероятность на снисхождение призывной комиссии оставляла, а вот если на конверте красовалась печать, обозначающая «C», то можно было особо не беспокоиться. После распределения всех категорий среди призывников, естественно, основной вердикт выносила медицинская комиссия, между теми, кто все же стал счастливым обладателем еще одного штампа, гласящего «ГОДЕН» бросали жребий, т.е. определяли очередность, кто в какой день будет прибывать на призывной пункт, разумеется с вещами.
К всеобщему удивлению Кайл получил категорию «В», а жребий и вовсе не оставил времени на долгие сборы. После получения повестки, уже спустя две недели, он и еще несколько ребят с 36-й и 64-й улиц, бортом ВВС США были переброшены сначала в Чикаго, где к ним присоединили еще около сотни будущих солдат, а затем в окончательный пункт назначения – пехотные войска, база которых находилась в нескольких часах езды от Нью-Йорка.
Времена для Кайла настали нелегкие. В общем, он и сам никогда не считал себя человеком созданным для комфортного существования в обществе, а здесь приходилось сидеть, лежать буквально бок о бок с людьми абсолютно незнакомыми, и далеко не всегда желающими тебе добра. Плюс ко всему руководящие чины, а в особенности низшее их звено – капралы, сержанты и так далее, никак не старались облегчить службу своим подчиненным. Периодические издевательства, которые они называли никак иначе, как закалкой воинского духа, повторялись с завидным постоянством. Бытует мнение, что человек является существом, способным к адаптации практически к любых условиях существования. В период пребывания в «учебке», Кайл убедился в этом на своем собственном опыте. Но больше всего его забавляло то, что при проведении подобных экзекуций, каждый из офицеров говорил, что пока подчиняющееся ему стадо абсолютно бесполезных «маминькиных сынков» прохлаждается на берегу Атлантического океана, истинные сыны американского народа ведут отчаянные бои с Гитлеровской армией в небе над Европой и в ее водах. В этот момент Кайлу всегда хотелось задать вопрос, который он полагал, интересовал не только его одного: «Почему бы и вам, многоуважаемые капралы и сержанты, не присоединиться к тем самым сынам, и не внести свой вклад в борьбу с фашистским оккупантами?» Естественно, никто и некогда не осмелился произнести это вслух. Спустя почти девять месяцев пребывания на базе, ближе к декабрю 1944 года, командование приняло решение, что весь личный состав их части полностью готов для того, чтобы выполнить тот самый воинский долг. Еще через неделю, американская пехота численностью почти двадцать тысяч человек, была доставлена сначала во Францию, а оттуда, присоединившись еще к нескольким частям, были переброшены в 3-ю американскую армию, расположенную недалеко от бельгийского города Льеж.
На рубеже 1944-1945 годов Германская армия находилась в непростом положении. С одной стороны требовалось продвижение дальше на восток, но с другой стороны для этого не хватало ресурсов, а попросту людей и военной техники. Для осуществления продвижения требовалось перебрасывать некоторое количество сил с Западного фронта, а задача эта была не из простых. Немецким командованием было принято решение нанести сокрушительный удар по союзническим англо-американским войскам, располагавшимся на границе Бельгии и Нидерландов, а после того, как «янки» и немногочисленные англичане отступят принудить их к подписанию мирового соглашения. Ничего из вышеперечисленного ни Кайл, ни те, кто сидели вместе с ним в кузове большого грузовика, направляющегося из Льежа сторону поселка Селль, расположенного недалеко от реки Маас не знали. Многие были практически уверены, что ничего серьезного им не предстоит. В массах поговаривали, что война немцами практически проиграна, так что присутствие их частей в Европе не то, чтобы формальность, но ничего глобального не сулит.
Ближе к вечеру, когда все дислоцируемые части прибыли на место, солдат стали распределять в небольшие отряды. Все вокруг было спокойно, размеренно. Каждый занимался свои делом – командиры командовали, подчиненные подчинялись. Стоял декабрь месяц, окрестности были занесены снегом, но особого мороза не ощущалось, к тому же обмундирование американской армии, если и не было примером для подражания, но позволяло каждому, выполняющему «свой долг» чувствовать себя комфортно. Так что труды покойной молодой актрисы Кэрол Ломбард не прошли даром. После непродолжительного времени, которое было выделено на личные дела, объявили построение, где командующий армией по средствам своих подчиненных раздал указания. Рота, в которую попал Кайл, двинулась в сторону от поселка ближе к реке. Несмотря на то, что стояла настоящая зима, лед на реке не стоял, так что даже в сумерках, а рота Кайла достигла место назначения около полуночи, было видно широкую темную ленту воды, уходящую в даль между девственно белых берегов. Арденский лесной массив, располагавшийся по ту сторону реки, словно громадная черная стена навеял на Кайла страх, который он как не старался, так и не мог скрыть от своих сослуживцев.
— Ну что, Марлоу? – не унимался здоровенный детина по фамилии Келли, которого Кайл знал еще по учебке в Нью-Йорке. Вообще тех, кто проходил курс молодого бойца еще на американской земле, вокруг Кайла осталось очень мало. Практически все из его бывшей роты были распределены в другие полки. – Страшно?
Келли нельзя было назвать красавцем. Высоченный, долговязый с длиннющими руками, он походил на взрослого самца орангутанга. На широком вытянутом лице красовались два ряда белоснежных зубов, в сочетании с немного прищуренным похотливым взглядом. Но, несмотря на все это, он явно пользовался спросом у женщин. Кайл знал, что существует некоторое количество девушек, которые клюют именно на таких, как Келли, и их было не мало.
Распоряжение командования звучало в одно слово – окопаться. Кайл предпочел не реагировать на слова Келли. Раньше, в американских казармах, можно было бояться последствий подобных пререканий, и молчание было в некотором роде оправдано, теперь же ему действительно не хотелось вступать в полемику с Келли, да и вообще, с кем либо. Раскидав саперной лопатой небольшой слой снега, Рота принялась в прямом смысле раскалывать промерзшую землю. Медленно втыкая стальной лоток лопаты в окаменевшую землю, Кайл аккуратно поглядывал по сторонам. Практически все, еле-еле двигая руками, преодолевая мертвецкую усталость, безропотно выполняли распоряжение руководства. Несмотря на то, что зима в Европе достаточно приемлемая, пальцы рук, одетые в добротные дермантиновые перчатки с подкладкой, превратились в бесчувственные отростки. Каждое проникновение лопаты в промерзшую почву, болевым эхом отдавались в околевших ладонях. Лишь некоторые из тех, кого Кайл видел вокруг, с завидной бодростью отковыривали из-под слоя снега, неровные куски черной земли. Он не мог понять от чего это происходит. То ли кто-то хотел как можно быстрее разделаться с поставленной задачей и отдавал последние силы, то ли этих сил действительно было так много. Метрах в десяти от Кайла, здоровенный Келли орудовал саперной лопатой так, будто занимался этим, если не всю жизнь, то по крайней мере последние несколько лет. Разумеется, вырыть в таких условиях что-то похожее на окоп было невозможно, поэтому несмотря на конкретику, прописанную в уставе, каждый окапывался, как мог. Спустя пару часов, которые тянулись словно вечность, рота окапалась. Воткнув лопату в плотный слой снега, Кайл рухнул в свой окоп и закрыл глаза. Не прошло и пары секунд, как он погрузился в глубочайший сон. Ему ничего не снилось. Молодой, пусть и прошедший достаточно серьезную школу учебки в Нью-Йорке организм, был настолько обессилен, что энергии не хватало даже на сны.
— Марлоу! Поднимайся! – вдруг раздался резкий голос капрала, — Команды «отбой» не было!
Кайл резко открыл глаза. Лицо горело. С трудом открыв левый глаз, он не сразу понял, что все лицо у него находится в снегу. Медленно присев на корточки, он посмотрел по сторонам. Все окружающие его солдаты, по крайней мере те, кто попадал в его поле зрения, успели окапаться. Кайл коснулся левой щеки рукой. Скорее всего, капрал бросил в него снежком, тем самым решив привести его в чувства и пробудить ото сна, команды на который действительно не было.
— Все быстро на построение! – снова раздался громкий голос капрала, — Вечерняя перекличка.
Ноги и голова у Кайла гудели. Тяжелый вещь-мешок за спиной тянул к земле. Собрав силы, он оттолкнулся руками от грязной земли и вылез из небольшого окопа. Не успев встать в полный рост, Кайл снова рухнул в рытую собственноручно траншею.
— Ну что Марлоу, ноги не держат? – над Кайлом возвышалась могучая фигура Келли.
Кайл понял, что это здоровенный Келли ударил его кулаком в спину. Глядя на своего обидчика со дна окопа, Кайл в очередной раз решил не пререкаться. В таком положении фигура Келли казалась еще больше, а лицо и улыбка какими-то зловещими.
— Келли! – вдруг снова раздался колос капрала, — Тебя это тоже касается. Марш в строй!
— Да, сэр! – отчеканил тот, резко изменившись в лице.
По большому сету Кайл понимал, что несмотря на свои габариты, Келли нельзя было назвать смелым человеком. Разумеется, это был лишь его субъективное мнение, но он был уверен в том, что многие из солдат их роты, его поддерживают. Конечно же, особых подтверждений его доводам не было, в конкретных боевых действиях они пока не участвовали, так, несколько небольших перестрелок по пути к новому месту штаба армии, но впечатление создавалось именно такое. Где-то внутри Кайл и себя не мог назвать смельчаком. Он вспоминал те чувства, которые переживал, когда узнал, что режущие слух слово «мобилизация», не обойдет стороной и его. Сказать, что ему, простому, тихому, не требующего к себе внимания парню из небольшого города на берегу Тихого океана стало страшно, не сказать ничего. Ему до последнего верилось, что его помощь, составляющую которой он никак не мог понять, все-таки не понадобиться союзническим войскам и его родной Америке. С момента получения повестки, до того времени когда он, уставший и изнеможденный, толком не участвующий в боевых действиях, шел в составе своего полка к месту дислокации 3-й армии, в его голове ничего не изменилось. Ему по-прежнему было безумно страшно, при каждом случайном выстреле это чувство усиливалось, а самое главное он не понимал, что вообще здесь делает. Кайл был абсолютно убежден, что в армию должны идти те, кто чувствует в этом хоть какое-то призвание. Наверное, это не совсем то слово, которое было уместно, но то, что человек, берущий в руки оружие и готовый вместе с ним наперевес броситься в атаку, как минимум внешне не должен был походить на него. В его глазах рядовой американской армии выглядел, как высокий, шесть футов не меньше ростом, подтянутый, в меру накаченный парень, и обязательно гладко выбритый. Кайл никак не вписывался в этот образ. Одним словом, он убеждал себя в том, что никак не подходит для службы в армии, тем более для участия в войне. Ну, а после всего обдуманного, он с горечью признавал, что каждый из окружающих может с легкостью и его самого назвать трусом. Поначалу мысль об этом не давала ему покоя, но со временем, душевные терзания поутихли, и ему ничего не оставалось, как просто с этим смириться.
— Все быстро на вечернюю перекличку! – хриплый голос капрала снова прорезал промерзший воздух.
Снова собравшись с силами, Кайл выполз из своего окопа, окончательно промочив грязные и прилипшие к ногам штаны. После построения, командование удалилось в штаб, функцию которого выполнял небольшой каменный домик, с обгоревшими стенами и перекосившейся крышей. «Скорее всего, до войны это был сарай» — подумал Кайл, — «Вряд ли в такой постройке могли жить люди». Удалившись на совещание, полноватый, с красным лицом и безобразно обтягивающим живот кителем лейтенант, велел капралу распустить взвод. Кайл, как и все остальные вернулись к своим окопам. Снова рухнув в укрытие, он прислонился каской к окаменелой земле и закрыл глаза. Медленно таявший снег под тяжестью и теплом его тела, постепенно впитывался в грязные, прилипшие от времени к ногам, штаны. Кайл понимал, что лучше бы привстать и подстелить по пятую точку вещь-мешок, но сил хватало лишь на то, чтобы прижать к себе холодную винтовку и не двигаться. Когда-то в Сиетле, за промоченные штаны, да еще и зимой, можно было схлопотать по шее от родителей, да и простудиться ненароком. Еще в учебке Кайл слышал истории, когда некоторые из солдат специально получали ранения, чтобы попасть в госпиталь и хоть немного времени провести вдали от передовой, а так же набраться сил, поесть горячей пищи, и естественно надеясь на то, что пока они здесь, война кончится. Более того, находились те, кто безумно радовался, когда приходя в себя после очередного сражения, узнавал, что лишился ноги или руки. Подобное означало, что война для него закончилась.
Не прошло и нескольких секунд, как Кайл снова провалился в глубокий сон. Организм был настолько истощен, как физически, так и морально, что в те редкие моменты, когда удавалось хоть на короткое время сомкнуть глаза, никакие сны, как уже было сказано, его не посещали. Организм моментально погружался в полное оцепенение, стараясь не тратить в пустую ни одной капли тех сил, которые еще оставались.
Вдруг резкая боль снова ударила Кайла в голову. Он резко открыл глаза. В сумерках, сквозь белую пелену, вызванную, как оказалось снова брошенным в него снежком, Кайл ничего не мог разглядеть. Подняв руку, он стряхнул слой мокрого снега с лица. Над окопом стоял чернокожий солдат с лычками сержанта.
— Все спишь, Марлоу? – сверкнул белоснежными зубами сержант, — Говорят, ты богат на сигареты?
Вообще, Кайл никогда не курил, но когда уже на фронте при получении сухого пайка можно было выбрать между упаковкой вонючего зеленого кофе и двумя пачками самых дешевых американских сигарет, Кайл выбирал второе. Он их брал не для того, чтобы курить, а с целью последующего обмена на какие-нибудь необходимые мелочи. Сахар, соль, чай, а иногда даже туалетную бумагу, которая, к слову, в американской армии полагалась. Так же он не исключал возможности, в случае чего задобрить вероятных обидчиков. Что делать? Приходилось думать и об этом.
— Да, сэр. – с трудом выдавил из себя Кайл, разглядев лычки.
— Ну, так давай. Угости командира сигареткой.
Кайл не знал, как зовут этого сержанта. Известно ему было лишь то, что он из другой роты, он это понял, так как они вместе добирались до расположения армии, и то, что про его запас он прознал, наверняка с помощью Келли. Чернокожий сержант протянул большую ладонь в окоп, чтобы помочь Кайлу выбраться. Пошарив по карманам, делая вид, будто он ищет сигареты, хотя он прекрасно знал, что они лежат в боковом кармане штанов, завернутые полиэтиленовый пакет для лучшей сохранности, Кайл обратился к сержанту.
— Что-то не могу найти, сэр. – он поднял взгляд на сержанта.
— Не можешь найти? – с улыбкой, напоминающей издевку переспросил сержант.
— Да, сэр, не могу.
— Келли! – сержант повернул голову, обращаясь к окопавшемуся рядом рядовому, — Марлоу говорит, что у него нет сигарет!
Через несколько секунд рядовой Келли стоял рядом, указательным пальцем показывая на боковой карман брюк Кайла.
— Покажите, что у вас в кармане? – полуофициальным тоном приказал сержант.
Кайл понимал, что сержант имеет право приказать рядовому все, что угодно, даже раздеться догола, и проползти всю передовую на четвереньках, но так же он понимал, что это абсолютно противоречит правам человека и уставу взаимоотношений подчиненного и старшего по званию.
— Там ничего нет, сэр. – Кайл продолжал убеждать сержанта, в том, что сигарет у него действительно нет. Зачем он это делает, он понять не мог. Можно было просто угостить парой сигарет чернокожего солдата и вернуться в окоп, но он по-прежнему продолжал убеждать его в обратном.
— Марлоу, быстро вывернул карманы! – голос сержанта повысился, гулким эхом прокатившись вдоль неровных траншей.
Кайл молча расстегнул широкую пуговицу кармана брюк и достал сверток. Где-то внутри он понимал всю глупость происходящего. Многие солдаты вокруг пристально, сквозь сумерки наблюдали за происходящим. Хоть сержант был не из их роты, приказ старшего по званию, всегда оставался приказом для рядового.
— Смит! – вдруг раздался резкий крик из темноты, со стороны импровизированного штаба, — Смит, срочно к полковнику! Срочно!
Сержант резко двинулся с места, посеменив в сторону ставки. Не дожидаясь пока Келли раскроет рот, Кайл убрал пакет в карман. Здоровяк молча бросил на карман Кайла косой взгляд, и развернувшись пошел прочь. Сержант так и не вернулся после того, как его вызвали в штаб к полковнику. «Должно же мне хоть в чем-то повезти» — думал про себя Кайл, — «А сигареты мне еще самому пригодятся».
Никаких распоряжений от командования не поступало, так что весь личный состав был вынужден без дела томиться в сырых окопах, постепенно замерзая. Кайл снова завалившись на «свое место», в полу сидячем состоянии, чувствуя, как в боковом кармане мнется пакет с двумя пачками сигарет, в очередной раз провалился в глубокий сон. Вечная проблема любого солдата в любой армии мира. Практически каждый, отдающий долг родине, причем неважно в венное время или какое-либо иное, мечтает вдоволь отоспаться и набить живот до отказа, все остальные прелести жизни на какой-то период отходят на второй план.
Резкий пинок берцем в плечо, в очередной раз за последние несколько часов, снова вернул Кайла в реальность.
— Вставай! – крикнул обладатель тяжелого ботинка и исчез в темноте.
Кайл не сразу понял, что происходит вокруг. Внутри траншеи все звуки казались глухими, неразборчивыми. Вцепившись онемевшими руками в винтовку, он, после сна немного набравшийся сил, цепляясь тупыми мысками ботинок о стенки окопа, вылез наружу. В теряющих свою силу сумерках, на фоне постепенно надвигающегося рассвета, Кайл увидел, что все роты и полки перебрасывают ближе к передовой. Келли, который окопался в нескольких метрах от Кайла, уже не было на месте. Вокруг бегали капралы, сержанты, хаотично раздавая приказы, кому и куда следует направляться. В толпе Кайл увидел нескольких солдат из своей роты и поспешил за ними.
— Что происходит? — приблизившись к ним, спросил Кайл.
Не сбавляя шаг, а наоборот постепенно переходя на бег, один из рядовых ответил:
— Говорят немцы перешли в наступление.
— Для Монтгомери, естественно, это оказалось неожиданным. – подхватил второй, после чего оба рядовых рассмеялись.
Со стороны передовой, ближе к реке, где-то внутри Арденского леса действительно раздавались взрывы и неведомый для Кайла грохот.
Видимо, уловив на лице Кайла неподдельное чувство страха, один из солдат выпалил:
— Да не бойся ты, это всего лишь танки!
И снова оба рассмеялись.
— Всего полторы тысячи, не больше! – влился в разговор третий.
— А ну шевели костями! – крикнул чуть ли не на ухо пробегавший мимо лейтенант, — И кончай базар!
Все резко замолчали, еще немного ускорившись.
Рассвет постепенно приобретал все новую и новую силу, ярким, белым, чуть подкрашенным розовым цветом заревом, встающий впереди, прямо над лесом. Кайлу на секунду показалось, что это вовсе не рассвет, а отблески сражения, адской печи, куда по неизвестной для него причине бежал его полк, опережая друг друга. Максимально приблизившись к лесному массиву, 1-я союзническая армия получила команду принять оборону. Небольшие группы по несколько человек, постоянно сновали то туда, то сюда. С флангов, замаскированные группировки минометчиков, легкой трусцой перебирались вглубь леса. Кайл лежал грудью на снегу с винтовкой на изготовке, в окружении своей роты. В нескольких метрах от него лежал Келли. Лицо его изменилось, улыбка пропала. Он, как и Кайл лежал на животе, согнув руки в локтях, плотно прижавшись щекой к прикладу ружья, словно готовый выстрелить в любой момент. Мимо них пробегали такие же изнемождённые, в грязной форме солдаты, получившие «шанс» первыми проникнуть в густой, темный лес, где их ждала полная неизведанность.
Пролежав на животе несколько минут, Кайл снова получил пинок под зад, сопровождавшийся криком:
— Подъем!
Весь полк резко вскочил на ноги, и вслед за капралом посеменил ближе к лесу. Грохот орудий, только теперь Кайл это понял, с каждой минутой становился все громче и громче. Оперативно преодолев небольшой участок плотно покрытый мокрым снегом, а плюс ко всему начиненный небольшими овражками и буераками, параллельно расположенные роты пехотинцев окунулись в густо посаженный Арденский лес. Шаг за шагом, углубляясь в гущу темного леса, Кайл все отчетливее и отчетливее слышал автоматные очереди, как ему казалось, доносившееся со всех сторон, переплетающиеся с чьими-то криками, взрывами снарядов, хрустом снега под ногами и очень-очень четко ощущаемой пульсацией сердца, отдающейся по всему телу.
Пробежав по мокрому снегу около пятисот ярдов, рота снова получила команду занять оборонительные позиции. Кто падал на четвереньки, кто на колени, некоторые снова валились на живот, практически полностью утопая в мокром, девственно-белом снегу. Кайл, упав на одно колено, правым боком прислонился к стволу мощного дерева. Глубокими глотками, полной грудью вдыхая влажный, с небольшим привкусом пороха воздух, Кайл на несколько секунд закрыл глаза, чтобы хоть как-то снять с новой силой подступающую усталость. Не прошло и пары минут, как снова раздался охрипший голос капрала, приказывающий продвигаться в глубь леса.
И снова еле-еле перебирая ногами, с каждым шагом ощущая на спине удары, теперь казавшегося неподъемным вещь-мешка, рота двинулась вперед. Спустя еще ярдов триста, взвод разделился на две части, чтобы обогнуть казавшийся небольшим утес, словно грыжа, возвышавшийся посреди леса. Кайл побежал направо, взглядом провожая, выражающее изрядную усталость лицо Келли, который со второй частью роты двинулся в другую сторону. Вопреки ожиданиям, возвышенность оказался очень длинной, отвесной, поросшей маленькими елями, так что полки получились отрезаны друг от друга. Не замедляя бег, рота продолжала двигаться вдоль склона. Грохот от взрывов становился все громче, автоматные и минометные очереди чаще и непрерывней. Силы окончательно покидали Кайла, ноги, вымокшие вдрызг, не чувствовались вовсе. Чуть сбавив бег, он наклонился к земле, и зачерпнув грязной ладонью комок снега, тут же засунул его в рот. Удалось хоть немного утолить жажду, параллельно остудив горящую от волнения глотку. Спустя несколько минут, когда взрывы и очереди орудий казались совсем рядом, капрал снова приказал принять положение обороны. Еще на бегу развернувшись спиной к дереву, не такому внушительному, как до этого, Кайл вещь-мешком ударился о ствол, и медленно сполз на пятую точку. Пульс зашкаливал, дыхание было сбито, в груди все горело. Заглотив еще несколько ладоней снега, Кайл посмотрел по сторонам. Все окружающие его солдаты, жадно глотая воздух, приняли похожие позы, приперев собой стволы деревьев. Когда дыхание немного успокоилось, а сердцебиение перестало заглушать все вокруг, на фоне грохота взрывов и минометного огня, Кайл услышал странный звук, очень похожий на звук двигателей. Опустившись пониже, и опершись на локоть, он выглянул из-за ствола дерева. В ста ярдах от него, и чуть меньше от тех, кто располагался впереди группы, извергая плотные черные клубы дыма, в направлении их роты, двигались большие темно-серые танки. «Тигры» — мелькнуло в голове у Кайла. Раньше он видел их только на картинках или фотографиях, которые им демонстрировали на занятиях в учебке. Сквозь налипшую пелену пота и снега, он не сразу смог разглядеть сколько танков движется в их сторону. Большие, выкрашенные в защитный цвет, специально предназначенный для этого времени года, с широкими, слегка приплюснутыми башнями, «Тигры» на приличной скорости двигались по лесу, снося все на своем пути, расчищая арену для пехоты. Кайл судорожно посмотрел по сторонам. От страха в горле застрял болевой ком, а снизу живота появилась резкая боль. Вдруг Кайл услышал вокруг себя выстрелы. Оказалось это окружающие его солдаты, без всякого приказа капрала, открыли огонь. В ответ раздались короткие очереди автоматов, расположенных в специальных гнездах немецких бронемашин. Через мгновение Кайл почувствовал, как в ствол дерева, за которым он лежал, ударила автоматная очередь. Надвинув каску на глаза, Кайл снова лег на спину. «Надо было выбрать деревце по основательнее» — невольно подумал он. Еще раз взглянув по сторонам, Кайл видел, как его сослуживцы, на половину погрязнув в мокром снегу, судорожно перезаряжая винтовки, стреляют по надвигающимся железным машинам. Приподняв козырек своей каски, он снова выглянул из-за дерева, и подтянув ближе ружье, поместил его в положение для стрельбы. Упершись прикладом в предплечье, Кайл прищурил один глаз, и как будто прицелившись, нажал на спусковой крючок. Курок не поддался. Кайл кинул взгляд на заснеженную винтовку и понял, что не снял ее с предохранителя. Отщелкнув задвижку, Кайл снова прицелился, как вдруг по дереву пробежала очередная автоматная очередь, осыпав его кусками древесной коры. Вернув винтовку в исходное состояние Кайл, опять лег на спину. Звуки двигателей становились все громче и громче, а автоматные очереди более продолжительными. Вдруг в этом разнообразии звуков, раздался хриплый, еле слышный крик капрала:
— Отходим, — кричал капрал, — Повторяю, отходим!
Оттолкнувшись спиной от дерева, Кайл вскочил на ноги и вслед за несколькими солдатами, находившимися рядом, побежал в обратную сторону. Через несколько шагов он увидел, что многие из тех, кто секундой ранее лежали рядом с ним так и не поднялись. Кайл даже на секунду замедлили шаг. С интервалом в несколько метров солдаты лежали уткнувшись лицом кто в снег, кто в приклад винтовки, окрасив белый снег вокруг себя в алый цвет.
— Марлоу! Не стоять на месте! – неожиданно снова раздался хрип капрала, сопровождающийся ударом тыльной стороной ладони в спину, сжимающей кольт.
Из-за шока, в котором находился Кайл, боли он практически не почувствовал. Он, как и все остальные в его роте, бежал обратно, вдоль высокого утеса, покрытого елями, подгоняемый в конец потерявшим голос капралом. Автоматные очереди не умолкали не на секунду. Многие, кто бежал рядом с Кайлом падали, как подкошенные. Кое-как добравшись до конца утеса, оставшиеся в живых укрылись за пригорком, где совсем недавно расстались со второй частью полка. Через минуту, так же пятясь назад, с противоположной стороны валуна к ним присоединилась вторая часть полка, численность которой была несколько выше, чем та, в которой был Кайл. Капрал в сотый раз приказал принять положение обороны, рассредоточившись вдоль торцевой части утеса и за прилегающими к нему деревьями. Судя по всему, немецкая танковая дивизия обходила утес с двух сторон. Не успели солдаты расположиться на местах, как капрал, перекинувшись несколькими фразами с лейтенантом из второй половины роты, скомандовал снова отступать. Прижав к груди винтовку, Кайл быстро посеменил между деревьев, стараясь не отставать от своих. Он чувствовал, как за спиной нарастает грохот приближающихся танков. Только теперь Кайл начал понимать, что ситуация выходит из-под контроля, и подобного развития никто не ожидал. Капрал бежал чуть позади, постоянно что-то выкрикивая, сквозь грохот двигателей, разрывов снарядов, которые казалось раздавались уже с той стороны, куда бежал их полк. Точно было понять сложно, но казалось именно так. Иногда удавалось разобрать обрывки слов капрала. Он давно уже перешел с приказной терминологии на обычный, человеческий диалект, используя все знакомые ему обороты. С невероятной прытью Кайла поглощала паника, которая со скоростью света распространялась и среди всего полка. Сердцебиение усилилось, в горле снова пересохло, а многочисленные ручейки пота, стремительно стекали по раскаленной спине. Время от времени Кайл поворачивал шею в сторону, что бы краем глаза увидеть, что происходит сзади. От бега каска постоянно сползала на глаза, поэтому разглядеть что-то четко не получалось. В голове почему-то крутилась внезапно посетившая его мысль: «Почему танки не стреляют?» Кайлу всегда казалось, что если танки вышли в бой, то они непременно должны стрелять, причем неважно какая будет цель – здание, орудия противника или просто пехота. Но из танков, преследующих остатки роты американских солдат, раздавалась лишь автоматная очередь.
Через некоторое количество миль, несколько десятков в конец обессилевших солдат выбежали из леса. Теперь они находились на открытом пространстве, подгоняемые сзади немецкой танковой дивизией. Машинально те, кто бежал, а точнее сказать отступал впереди, остановились, глядя по сторонам и абсолютно не понимая, что делать дальше. Вдруг сзади появился лейтенант. Быстрым взглядом окинув всех тех, кто остался, он таким же хриплым, как у капрала, но несколько более глухим голосом скомандовал двигаться вперед, в направлении недавно вырытых траншей. Недолго думая, все, включая Кайла побежали снова. Преодолев несколько десятков ярдов, Кайл вдруг понял, что рядом с ними нет капрала. Несколько раз повернув голову в разные стороны, он еще раз убедился в том, что его действительно больше с ними не было. Достаточно быстро пробежав требуемый участок, рота, действуя согласно указаниям лейтенанта, расположилась в окопах, которые совсем недавно солдаты соорудили своими руками. Кайлу «достался» не тот окоп, который копал он. Теперь он оказался чуть правее от импровизированного штаба армии. Страх вдруг отошел на второй план, уступая место непонятному чувству обиды. Ему вдруг стало жаль, что окоп, на рытье которого он потратил столько сил, сейчас наверняка занят другим. Он сразу понял, что тот, кто трудился над изготовлением этой траншеи, не уделил этому должного внимания. Она была не такая глубокая, и гораздо уже.
В конец измотанный, он рухнул в траншею глубиной не более двух, двух с половиной футов. Перевернувшись на живот, Кайл вытащил из-под себя винтовку, и ухватившись левой рукой за нижнюю часть ружейного ложе, плотно прижал приклад к предплечью. Затем, упираясь бесчувственными ногами в заднюю часть окопа, он немного приподнялся, чтобы увидеть происходящее на импровизированном поле между их расположением и лесом. К его удивлению танки так и не показались из леса. Время от времени перед лесополосой взрывались мины, видимо, выпущенные пехотой, следующей за немецкой танковой дивизией. «Почему они остановились?» — вдруг промелькнуло в голове Кайла, — «Наверное, побоялись встречного огня». Он знал, что за его спиной находилось несколько укреплений, предназначенных для минометов и противотанковых орудий. Еще несколько минут Кайл плотно прижимал приклад винтовки к груди, судорожно вглядываясь в черный массив деревьев, за которыми застыла немецкая армада. Пульс никак не желал успокаиваться, густые капли холодного пота, медленно стекали из-под каски на горящую шею, а танки по-прежнему не высовывались. Лишь грохот работающих моторов, низко стелясь по заснеженному полю, доносился до напряженного слуха. Слегка ослабив хватку, Кайл положил ружье на снег, и медленно перевернувшись на спину, закрыл глаза. Он настолько был измотан, что даже в такой момент ничего не мог с собой поделать — глаза закрывались самопроизвольно, готовые в любой момент отключить разум. Оглушающий взрыв, резко вернул Кайла к жизни, напрочь отбив желание дремать. В момент вернувшись в исходное положение, он увидел, как из леса потянулась немецкая пехота, а еще через несколько секунд, за спиной Кайла раздались выстрелы минометных орудий – это их артиллерия обрушила шквал огня на немецких солдат. Периметр вдоль леса резко покрылся сухими, разбрасывающими в разные стороны серые клубы дыма вперемешку с пеленой грязного снега, взрывами. Немецкие солдаты, словно оловянные падали навзничь, кого-то подбрасывало над землей, переворачивая в воздухе вниз головой, а кто-то просто исчезал за густой пеленой черного дыма, будто приведение.
Немцы отступили в лесной массив. Кайл резко выдохнул, слегка приподняв прилипшую ко лбу каску. Минометный огонь за спиной, прогремев еще несколько раз, резко умолк. После непрекращающегося грохота взрывов и шквального огня, вдруг воцарилась странная и страшная до безумия тишина. Задержав сбитое дыхание, словно боясь быть услышанным, Кайл еще раз выглянул из окопа. Дым перед лесом почти рассеялся, а после того, как последствия минометного огня улетучились окончательно, он увидел, как из леса, огибая черные стволы деревьев, снова потянулась уверенная вереница солдат. Кайл чуть пригнулся, ожидая возрождения минометного огня, минутой ранее так ловко присекшего попытку немецкого контрнаступления. Но не успел он вжаться в дно окопа, как снова услышал резкий рев моторов. В очередной раз подняв голову над уровнем земли, Кайл увидел, как немецкие танки, вслед за пехотой, подминая под себя деревья и все, что попадалось на их пути ринулись в атаку.
В нижней части затылка появилась тянущая боль, сопряженная с вновь появившемся чувством огромного страха. Кайл стал резко крутить головой по сторонам, словно ища глаза своих сослуживцев, в надежде увидеть в них что-то такое, что сможет добавить ему уверенности. Но те, кто попал в его поле зрения, в отличие от него смотрели строго вперед. Зависла пауза. Не звучало ни одного выстрела, лишь грохот приближающихся немецких «Тигров». Между большими темными силуэтами танков, излучая уверенность, с выпрямленными спинами, с «шмайсерами» наперевес, не спеша двигалась пехота. Несмотря на натянутые нервы, никто не нажимал на спусковой крючок, в ожидании приказа. Понять тянулось ли время, или наоборот, было невозможно. Время застыло. Кайл снова и снова поворачивал голову то в одну сторону, то в другую. На этот раз он заметил, что не только он ведет себя подобным образом. «Значит мне страшно не одному» — нелепая мысль родилась в голове Кайла. Вдруг откуда-то со стороны начали доноситься неразборчивые выкрики. Он сразу понял, что солдаты по цепочке передают какую-то команду. Через несколько секунд приказ дошел и до Кайла. Сделав глубокий вдох, он громко выкрикнул то, что ему передали с левого фланга:
— Приготовиться!
Еще через мгновение, неожиданно застрекотали немецкие автоматы. Причем было понятно, что немцы открыли огонь, как из танковых установок, так по средствам пехоты. Автоматный огонь с легкостью можно было назвать шквальным. Зажмурив глаза, Кайл вжался в окоп, еще раз убедившись в том, что он действительно намного меньше, чем тот, который он вырыл для себя. Вместе с автоматной очередью, запалили и танки. Начался апокалипсис. Сквозь зажмуренные глаза и надвинутую на лоб каску Кайл ничего не видел. Ему хватало того, что он слышал — смесь автоматных очередей, рева танковых двигателей, постоянно возрастающего стука сердца, а вскоре и грохота минометных орудий, долго молчавших за его спиной. Сквозь окружающий его грохот, Кайл отдаленно слышал какие-то выкрики, но не мог разобрать, что это было. Тем временем звук приближающихся бронемашин становился все громче и громче.
Теперь, подойдя к расположению их полка максимально близко, «Тигры» начали палить из своих пушек, абсолютно не жалея боеприпасов. Стало ясно, что задача передними поставлена абсолютно простая – «уничтожить все». Приоткрыв глаза, и приподнявшись на согнутых руках, он увидел, как вся его рота, так как в соседних окопах уже никого не было, двинулась вперед. Некоторые, не успев сделать и несколько шагов падали, как подкошенные, кто-то бежал вперед, параллельно перезаряжая винтовку, а кто-то, пристегнув штыки, готовый вступить в рукопашную, уверенно шел навстречу смерти. Ужас, проникший фактически во все частицы не только его сознания, но и тела, резко стал еще сильнее, ощутимее. Приподнявшись еще выше, Кайл почувствовал внутри резкий порыв ярости, как ему показалось способный вытолкнуть его из окопа и понести вперед, вместе с остальными солдатами, но эта мысль лишь мелькнула в его голове, словно падающая звезда на ночном небосклоне, и тут же исчезла. Плотная стена темных бронемашин приблизилась еще ближе к их укреплениям, многие из тех, кто первым рванулся из траншеи, либо уже лежал на белом мокром снегу, либо схлестнулся с противником в жестоком рукопашном бою.
Кайл резко улегся на дно окопа. Его судорожно колотило, а на глазах навернулись слезы. Жар, который еще совсем недавно разрывал грудную клетку в клочья куда-то исчез, а по всему телу, за исключением ног, их просто уже не чувствовалось, побежал панический холод. Минометы за его спиной стрекотали уже с меньшей периодичностью, а рев мощных моторов, казалось, звучал уже не снаружи, а раздавался внутри тела, с каждой секундой становясь все более невыносимым. Отбросив в сторону винтовку, Кайл перевернулся на бок, и плотно обхватив голову руками, закрыл глаза. Звуки вокруг стали глухими, чуть менее слышными, но дрожь земли, воспроизводимая ползущими по ней железными машинами, рождала в сердце новое чувство, чувство отчаянья.
Внезапно на лицо, между прижатых друг к другу локтей посыпался мокрый снег вперемешку с землей, и даже через крепко закрытые глаза ощущалось, что все вокруг потемнело. Кайл машинально приоткрыл глаза. Над его небольшим окопом, на стремительной скорости проезжали танки, перемешивая широченными гусеницами подтаявшую от накала землю. Увидев пролетающие над ним днища немецких броневиков, Кайл снова закрыл мокрые от снега и слез глаза. В ушах гудело, сердце колотилось, хотелось громко кричать, просто кричать. На секунду даже показалось, что все происходящее вокруг это сон. Пусть страшный, ужасный, похожий на кошмар, но все-таки сон.
Кайла постепенно засыпало слоем мокрой земли и снега. Лежа на правом боку, он чувствовал, как в боковом кармане армейских брюх мнутся две пачки дешевых американских сигарет. Брючина сильно намокла, нога практически онемела. «Может стоило отдать сигареты сержанту?» — непроизвольно подумалось Кайлу, — «Я не курю, а теперь они и вовсе могут пропасть». Кайл не понимал, почему такие мысли рождаются у него в голове в такой момент. Он медленно опустил руку, и разгребая рукой промерзшую землю, добрался до кармана. Две пачки аккуратно сложенных сигарет, завернутые в полиэтиленовый пакет, действительно были очень сильно сдавлены. «Интересно, почему я никогда в жизни не курил?» — очередной нелепый вопрос пробежал у него в голове, — «Вот здорово было бы сейчас выкурить хотя бы одну». За всю свою непродолжительную жизнь, Кайл действительно не выкурил не одной сигареты, даже не пробовал просто затянуться. Ему просто не было это интересно, а когда он задавал вопрос тем, кто предлагал сделать ему тягу-другую, зачем? Ответ «просто так» его не устраивал. Теперь же, лежа на дне небольшого, вырытого кем-то, кто возможно лежит бездыханный где-то наверху, упершись лицом алый снег, окопа, он впервые в жизни жалел, что так и попробовал выкурить хотя бы одну сигарету.
Кайл открыл глаза и увидел над собой небо. Белое, грузное, с небольшим оттенком грязного серого цвета. Смекнув, что возможно теперь стоит предпринять попытку выбраться из окопа, он зашевелил бесчувственными ногами, разгребая землю, и приподнявшись, взялся руками за неровные края траншеи. Грохот по-прежнему стоял невыносимый, танковые орудия палили, автоматы не утихали, непонятный металлический лязг сопровождался резкими неразборчивыми криками. Не успел он высунуть голову из траншеи, как вдруг рядом возник оглушительный рев немецкого танка. Кайл снова откинулся в окоп. Большой немецкий «Тигр» медленно вползал на его траншею. Преодолев окоп практически на половину, танк вдруг остановился. На секунду сбавив обороты двигателя, «Тигр» вновь заревел на полную мощь и сдвинулся с места, но проехав не больше пары дюймов, вдруг резко заклинил одну гусеницу и стал медленно вращаться вокруг своей оси. Ошметки мокрой земли и снега с еще большей силой посыпались на Кайла. Он сразу все понял, танк в прямом смысле слова хочет втоптать его в землю. Отчаянье и страх, переставшие соответствовать своим характеристикам, переросли в нечто большее. Не контролируя себя Кайл громко закричал. Это был даже не крик, это был вопль, истошный вопль человека, не способного повлиять на происходящее.
«Почему я никогда не курил? Господи, — кричал Кайл, — Я хочу курить! – рука снова шмыгнула к карману брюк, потом резко вернулась к каске, плотно ее обхватив. Земля все больше и больше засыпала окоп. Края траншеи, под тяжестью огромного танка исчезли вовсе. «Это не мой окоп, — надрывно вопил он, — Мой был шире и глубже». «Господи, я так мало в своей жизни был в кино» — Кайл не понимал, что вырывается из его рта. Казалось разум покидал его. «Я буду, я обязательно буду ходить в кино! И курить я буду тоже! Я хочу курить и в кино! В киноооо!»
«Тигр» на секунду остановился, снова сбавил обороты, но лишь для того, чтобы заблокировать другую гусеницу, и начать вращаться в обратную сторону. Мокрая земля посыпалась на Кайла с новой силой, засыпая голову, попадая в рот, глаза. Засыпанный по пояс землей, полу лежа, не в силах больше кричать, Кайл выплевывал комки мокрой земли, постепенно осознавая неизбежное. Свет перестал проникать в то, что за считанные секунды осталось от окопа. В какой-то момент он на долю секунды позавидовал тем, кто сейчас лежал в лесу возле утеса и недалеко от места дислокации частей 3-й американской армии, упершись лицом в алый снег. Мощнейший гусеничный механизм с бешенной скоростью приближался. Ноги и туловище полностью засыпало черной мокрой массой. «Почему я так редко ходил в кино, почему? Курить, как это?» — отблеск былых мыслей мелькнул в его голове, а перед глазами вдруг резко встал утонченный образ молодой Кэрол Ломбард, погибшей в нескольких тысячах миль от Арденского леса, выходящей из блестящего Роллс-Ройса, и манящим жестом приглашающий исчезнуть за дверьми дорогого ресторана.
* * *
Свет в прохладном кинозале резко зажегся, и офицеры, одетые в аккуратно выглаженную форму, украшенную медалями и знаками отличия, встали со своих мест. Кто-то сразу начинал громко разговаривать, кто-то старался быстрее выйти из зала, чтобы миновать очередь в гардероб, а кто-то молча продвигался к выходу, о чем-то размышляя. Широкое фойе кинотеатра за считанные секунды заполнилось табачным дымом. Дамы, накидывая шали, в сопровождении кавалеров покидали кинотеатр. Тихий, томный вечер опускался на улицы Нью-Йорка. Кто-то расходился парами, некоторые группами в несколько человек, усаживались в припаркованные автомобили, чтобы отправиться какое-нибудь кафе для веселого продолжения вечера.
Перед входом в небольшой кинотеатр, по правую и левую сторону от дверей, вдоль небольших продолговатых клумб, ровной вереницей стояли лавочки. После сеанса они, как правило, заполнялись людьми, что-то бурно обсуждающими, может быть увиденную картину, а может и что-то еще…
— В сотый раз смотрю этот фильм, — размышлял высокий сержант, сидящий на лавочке накинув ногу на ногу, и делая большую затяжку сигареты — Ну, так вот, в который раз смотрю этот фильм, и никак не могу уловить о чем он.
Рядом с лавочкой, в окружении еще нескольких солдат и молодых девушек, стояла небольшого роста худощавая блондинка, держа в руках небольшую сумочку.
— Конечно, — усмехнулся один из солдат в форме рядового, но с достаточным количеством значков и нашивок, — Ты же, только и делаешь, что пялишься на эту, как ее? – он вопросительно посмотрел на остальных.
— Кэрол Ломбард. – выдавила из себя блондинка.
— Да, — кивнул головой сержант, — малышка Кэрол хороша!
Вдруг блондинка размахнулась своей сумочкой и ударила сержанта по затылку.
— Ну, и бабник же ты Келли…